Том 1. Записки покойника - Страница 198

198

…Екатерина Вторая… — Великая императрица Екатерина II (1729–1796) проявляла большой интерес к литературе, хотя и написала о себе: «Никогда не считала свой ум творческим». Ее «Мемуары» («Записки») стали не только великолепным документом эпохи, но и литературным произведением. Стремясь «поднять национальный театр» (ее слова), она написала большое число сочинений — «комедий нравов». Среди них: «О, время!», «Именины г-жи Ворчалкиной», «Передняя знатного боярина», «Госпожа Вестникова с семьею», «Невеста-невидимка» и др. Разоблачая масонство, она пишет комедии «Обманщик» (против Калиостро), «Обольщенный» (против московских масонов), «Шаман сибирский» (осмеяние масонских обрядов и ритуалов). Из исторических пьес следует отметить «Из жизни Рюрика» и «Начальное управление Олега».

…Карузо, Феофан Прокопович, Игорь Северянин, Баттистини, Еврипид… — Энрико Карузо (1873–1921), великий итальянский певец-тенор; Феофан Прокопович (1681–1736), проповедник и государственный деятель, сподвижник Петра I, автор трагедокомедии «Владимир» (1705). Его проповеди часто являлись в то же время и литературными шедеврами: «Проповедь по случаю Полтавской победы 1709 г.», «Слово о власти и чести царской» (1718), «Слово похвальное о флоте российском» (1719). Его «Слова и речи» изданы в трех частях (СПб., 1765); Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев, 1887–1941), популярный поэт, автор комедии-сатиры «Плимутрок»; Маттиа Баттистини (1856–1928), знаменитый итальянский певец-баритон, выступавший и в русском репертуаре (партии Онегина и Демона); Еврипид (ок. 480 до н. э. — 406 до н. э.), великий афинский поэт-драматург, автор трагедий «Медея», «Вакханки», «Геракл» и др.

…управляющий материальным фондом театра Гавриил Степанович. — Заместитель директора Художественного театра Николай Васильевич Егоров (очевидный прототип Гавриила Степановича) был буквально притчей во языцех в семье Булгаковых. Обладая реальной властью в театре, Егоров решал многие важные вопросы внутренней жизни и частенько, прямо или косвенно, влиял на развитие ситуаций, касавшихся непосредственно Булгакова, и коль скоро во внутренней борьбе, разыгравшейся во МХАТе, он поддерживал Станиславского, то и отношения его с Булгаковым в значительной степени зависели от взаимоотношений режиссера с драматургом в то или иное время. Все эти колебания в личных отношениях очень точно отражены в дневнике Е. С. Булгаковой. 29 декабря 1933 г.: «Сегодня — впервые у нас Егоров… За ужином Николай Васильевич с громадным темпераментом стал доказывать, что именно М.А. должен бороться за чистоту театральных принципов и за художественное лицо МХАТа.

— Ведь вы же привыкли голодать, чего вам бояться! — вопил он исступленно.

— Я, конечно, привык голодать, но не особенно люблю это. Так что уж вы сами боритесь».

18 января 1934 г.: «Н. В. Егоров, по своей невытравимой скупости, нашел, что за собак, которые лают в „Мертвых душах“, платят слишком дорого, — и нанял каких-то собак за дешевую цену, — и дешевые собаки не издали на спектакле ни одного звука».

27 марта: «Сегодня днем заходила в МХАТ за М. А. Пока ждала его… подошел Ник. Вас. Егоров. Сказал, что несколько дней назад в Театре был Сталин, спрашивал, между прочим, о Булгакове, работает ли в Театре?

— Я вам, Елена Сергеевна, ручаюсь, что среди членов Правительства считают, что лучшая пьеса это „Дни Турбиных“».

22 октября 1935 г.: «Возвращались с Мишей к тому, что Ольга рассказала о Театре. Там творится что-то неописуемое. Наглость Егорова достигла высочайшей степени. Он отменяет распоряжения Немировича, постоянно наносит оскорбления актерам… Он явно всесилен в Театре, что Миша и предсказывал… Виновник всего этого, конечно, Станиславский…»

Через несколько месяцев Булгаков сочинил устный рассказ о Сталине, в котором был такой эпизод:

...

«Сталин. …Теперь скажи мне, что с тобой такое? Почему ты мне такое письмо написал?

Булгаков. Да что уж!.. Пишу, пишу пьесы, а толку никакого!.. Вот сейчас, например, лежит в МХАТе пьеса, а они не ставят, денег не платят…

Сталин. Вот как! Ну, подожди, сейчас! Подожди минутку. (Звонит по телефону…) Художественный театр, да? Сталин говорит. <…> Кто говорит? Егоров? Так вот, товарищ Егоров, у вас в театре пьеса одна лежит (косится на Мишу), писателя Булгакова пьеса… Я, конечно, не люблю давить на кого-нибудь, но мне кажется, это хорошая пьеса… Что? По-вашему, тоже хорошая? И вы собираетесь ее поставить? А когда вы думаете? (Прикрывает трубку рукой, спрашивает у Миши: ты когда хочешь?)

Булгаков. Господи! Да хыть бы годика через три!

Сталин. Ээх!.. (Егорову.) Я не люблю вмешиваться в театральные дела, но мне кажется, что вы (подмигивает Мише) могли бы ее поставить… месяца через три… Что? Через три недели? Ну что ж, это хорошо. А сколько вы думаете платить за нее?.. (Прикрывает трубку рукой, спрашивает у Миши: ты сколько хочешь?)

Булгаков. Тхх… да мне бы… ну хыть бы рубликов пятьсот!

Сталин. Аайй!.. (Егорову.) Я, конечно, не специалист в финансовых делах, но мне кажется, что за такую пьесу надо заплатить тысяч пятьдесят. Что? Шестьдесят? Ну что ж, платите, платите! (Мише.) Ну вот видишь, а ты говорил…»

— Августа Менажраки… — Примерно то же, что и о Егорове, можно сказать и о Рипсиме Карповне Таманцовой (прототип Августы Менажраки), секретаре Станиславского. Заметим лишь, что Елена Сергеевна прекрасно знала «Рипси» (так чаще всего ее называли мхатовцы) задолго до своего знакомства с Булгаковым. А в дневниковой записи конца 1933 г есть такие слова: «Рипси одна из немногих, которая приветствовала наш брак (с Булгаковым. — В. Л.)». И в 1934 г. записи о Таманцовой весьма благожелательны. Например (25 августа): «Рипси: „Мы спрашивали у Константина Сергеевича: почему вы отказались от „Мольера“?“ А тот отвечает: „Я и не думал… (Рипси шепотом.) Только на большой сцене и с хорошим составом!“» А вот запись после обострения отношений между Булгаковым и Станиславским (22 октября 1935 г.): «Олины рассказы о театре… Фактически правят театром Егоров и Рипси…» Когда же в конце 1938 г. Булгаков решил написать для МХАТа пьесу о Сталине, то в дневнике появилась такая запись: «Затем удивительный звонок — Рипси: „Я хотела с тобой, Люсенька, посоветоваться по одному литературному делу — спросить литературный совет“ (Гм?)… Рипси приехала посоветоваться, правильно ли составлен договор… по книге Константина Сергеевича „Работа актера“… Может быть, может быть… Хотя ведь и Николай Васильевич [Егоров] собаку съел на договорах, и юристов у них сколько угодно!» Театральный роман продолжался…

198